Небо было большим и светлым, словно твое сердце. Словно миллион твоих сердец. Оно было прекрасным как Далекая Радуга, как твои глаза. Небо доверчиво протягивало нам белые ладошки – облака. Невежественную сказку о том, что до Солнца – миллионы световых лет, ты разрушила одним взмахом своей белоснежной лапки. От тебя пахло смехом и детским счастьем, так похожим на аромат свежих яблок.
«Смотри, какое оно маленькое!» - воскликнула ты, держа в лапках солнечный шар. «Но ведь солнце от нас за миллион лапок, родная?» - неуверенно произнес я. «Глупый, мое солнце – у меня в сердце. Мое Солнце – это Ты, Малыш!»
Ты раскрыла лапки и частички света медленно закружились вниз и растаяли, не коснувшись земли. Вместо солнца ты взяла в лапки мои ладошки. От каждого твоего прикосновения рассвет на моей планете выжигал ее дотла. «Я люблю тебя, Малыш!» - очень серьезно сказала ты.
Я поцеловал твои лапки, твои плечи, твою шею, твои губы и щечки, твой плюшевый носик с маленькой родинкой, твои реснички и глазки. Ты улыбалась. И твоя улыбка напоминала мне теплое весеннее утро двадцать пятого мая – залитую солнечным светом маленькую лесную полянку.
Мы шли по асфальтовой дороге, сплошь покрытой выбоинами от упавших звезд. Их ледяные осколки-сердцА мелко хрустели под лапками. У одной из ямок лежала скошенная звездой под корень роза. Она уже высохла и походила теперь на умерший закат. «Бедненькая!» - воскликнула ты и подобрала цветок с обочины. Ты держала его, а я смотрел, как роза оживает и распускается в твоих лапках. Ты опустилась на коленки и посадила ее на прежнее место.
Когда мы пошил дальше, я обнял тебя и спросил: «Мася, а если бы умер я, ты оживила бы меня так же?..» «Совсем дурачок! – не дав мне договорить, ты приложила мне пальчик к губам. – Я ни за что и никогда не позволю тебе умереть, мальчик мой. Как же тогда я буду без тебя жить?»
Я чувствовал, как что-то внутри наполняется слезами – от бесконечной любви и Самого Прекрасного Чувства, которое не дано выразить вслух – и эти слезы часто-часто срываются с чьих-то (моих ли?) ресниц и падают на пыль дорог и обломки созвездий. «Мася, я тебя люблю, Мася…» - шептал и шептал я, а ты гладила меня по голове. Не знаю откуда, но ты знала, что это не те слезы, которые своими каплями насквозь прожигают твою душу. Я смотрел тебе в глаза и сквозь слезы видел, как в ТВОИХ небесах медленно плывут облака.
В час заката горизонт стал алым, как кровь. Но когда мы подошли ближе, оказалось, что это вовсе не кровь - а тысячи бабочек. «Давай немого побудем здесь?» - предложила ты и легла на спинку. Я опустился рядом и мы стали смотреть небо. «Оно похоже на твои глазки…» - сказал я, коснувшись губами твоего сладкого ушка. «А не наоборот?» - спросила ты, хихикнув – тебе было щекотно. «Конечно, нет! - очень серьезно ответил я. – Это небо похоже на тебя. А вон то облако похоже – едва-едва, но все-таки – на твою улыбку. Видишь?». «Какое?» - спросила ты, придвинувшись поближе. «Во-о-о-о-н то, кот…» - я не успел договорить: ты накрыла меня поцелуем. Твои губы были сладкими как мед (или мед был сладким как твои губы?), а твое сердце было так близко, что я чувствовал каждый его удар. Я неумолимо тонул, проваливался в сон от твоих нежных, сладких поцелуев. Последнее, что я помню – это твои волосы, которые укрыли меня шепотом ночного дождя… Так мы заснули, прижавшись друг к другу, а над нами кружился закат.
Мы пришли домой уже после захода солнца. В нашем маленькой – почти игрушечном – домике было тепло и уютно. Тихонько потрескивал огонь в очаге и тени от язычков пламени танцевали на стене. Мы залезли с лапками в наше любимое кресло и пили горячий шоколад. Я как всегда жутко измазался им. «Ой, Малыш! Только посмотри на себя!» - засмеялась ты. Твой смех – словно мелодия из волшебной шкатулки – наполнил каждую клеточку моего сердца. Он проник в каждый уголок нашего дома и наводнил каждую тень частичкой Прекрасного. «Иди сюда, - весело сказала ты, - я тебя вытру! – и ты стала язычком облизывать мне носик и губки. – Какой ты сладкий, м-м-м… - ты задорно улыбнулась». «Знаешь, Мася, - произнес я, - твой смех – это моя жизнь. Я сделаю все, чтобы ты улыбалась и никогда не грустила… - я хотел сказать что-то еще, но никак не мог подобрать этих самых главных, самых нужных слов». Ты обняла меня и я снова почувствовал дождь твоих волос на своей шее.
Где-то за полночь как всегда поехали автомобили. Мы подошли к окну и открыли шторы. В стекле отражались огни проезжающих машин. Они цепочкой тянулись далеко-далеко за горизонт – множество электрических светлячков. «Интересно, - сказала ты – куда они едут? И кто сидит в них?»
«Не знаю, маленькая моя, - ответил я. – Наверное, они едут искать свою любовь, свои недостающие половинки». Ты села на подоконник и взяла меня лапками за мордочку. Должно быть, в моих глазах, как в этом самом стекле, тоже отражались эти светлячки.
«Малыш, - спросила ты, глядя мне в глаза, - а что такое любовь?». Я был готов. Я улыбнулся. Я знал, что однажды ты задашь мне этот вопрос. «Любовь, Мася – это Мы. Ты и Я. Любовь – это когда Мы вместе. Любовь – это твое сердце, которое не может жить без меня. Любовь – это мое сердце, которое живо лишь твоей улыбкой и смехом, лишь тобой. Любовь…»
Я не успел продолжить (да и надо ли было продолжать?) потому что ты заплакала. Твои слезы катились по моим щекам, падали мне на грудь. Я ловил их лапками, вытирал твои щечки и целовал твои ресницы. «Всё, всё, всё, Мася… Успокойся… Родная моя… Любимая…». Я взял тебя на лапки и отнес в кровать, накрыл тебя одеялом и лег рядом. Ты обняла меня – свою любимую игрушку. Ты больше не плакала. Нам было тепло и хорошо вдвоем. ТОЛЬКО вдвоем.
«Расскажи мне сон, - попросила ты». «Тогда закрывай глазки, родная, - сказал я. – Значит вот как: небо было большим и светлым словно твое сердце. Словно миллион твоих сердец…». Когда ты уснула, я поцеловал твои закрытые глазки и прикоснулся к подушке. Я чувствовал пальцами, как она хранила тепло твоего сновидения. Это был хороший сон. Я обнял тебя так, чтобы тебе было удобнее и тоже закрыл глаза.
За окном все так же катились машины и облака медленно покидали город…
- Мама, мамочка, смотри, звезда упала!.. - Милый, звезды не падают. - Но почему, мама? - Звезды не падают, звезды блуждают…Они ищут свое счастье так же, как и мы. И если они его найдут, то все небо будет сиять, и ночью будет светлее, чем днем…
Сын задумался над словами матери и не заметил, как она, крепко и ласково сжимая его маленькую ручку, улыбается чему-то своему и смотрит любящими глазами в небо, на звезды…
…Когда-то и ОН, также нежно сжимая ЕЕ руку, отвечал ей на ее восторженный возглас о том, что упала звезда. Его слова она запомнила и теперь повторила сыну. Она запомнила его слова и о блуждающих звездах и о счастье. Тогда она тихонько его спросила: «А ты, ты нашел свое счастье?» «Да, - отвечал он, - и это счастье идет сейчас рядом со мной и задает всякие глупые вопросы!» - и он ласково улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ и посмотрела в его глаза-звезды. Когда она пришла домой, решила посмотреть, почему же все-таки звезды не падают? Она нашла множество научного материала на эту тему. Все сводилось к тому, что метеоры, проносясь в пространстве с огромной скоростью, сгорают, и ярко вспыхнув, оставляют за собой след межпланетной пыли и газов. Это и явление и было названо «падающей звездой».
Все это, конечно, верно. Но ЕГО ответ про счастье нравился ЕЙ намного больше. Несомненно!
А потом он ушел. Ушел навсегда и не вернулся. Глупая, неожиданная смерть в автокатастрофе. Он умер в больнице у нее на руках. А она носила в себе его сына… - Мама, почему ты молчишь? - Ничего, сынок, просто задумалась. - О чем, мама? - О том, что уже стало прохладно и нам пора домой. Пойдем, сынок.
Она в последний раз взглянула на небо и увидела падающую звезду. И снова она загадала желание, как и всегда последние шесть лет. Одно и то же желание. Просто для того, чтобы он знал, чтобы он слышал, что она любит его все так же. Но она знала, что ее желание не исполнится. Ведь звезды не падают. Она бросила прощальный взгляд на небо и опустила голову. И не видела, как самая маленькая и озорная звездочка лукаво улыбнулась…
Они с сыном медленно шли домой по знакомой дороге. Вот и родной двор, дом, три окошка с самодельными занавесками. В этом доме они отдыхали каждое лето. Дверь, стол, печка, лавка и…ОН. Сидит на лавке напротив двери и смотрит на нее…
Не было ни обморока, ни шока. Не нужно было никаких объяснений… Она только сказала:
- Мы видели, как падает звезда. - Милая, ведь звезды не падают… - Да, но они могут исполнять желания… - и она посмотрела в его глаза-звезды…
А маленькая звездочка самодовольно улыбнулась и полетела дальше, чтобы найти счастье еще для многих и многих людей.
Запомните, звезды не падают. Они лишь блуждают в поисках своего счастья. Но есть одна маленькая звездочка, которая ищет его для других. В этом состоит ее счастье, она уже нашла его… Ищите ее на ночном небе. А если не найдете, то не волнуйтесь. Она сама найдет вас…
Мои дни проходили легко и беззаботно. Отпуск на работе, учебы нет… и рядом он – мой ангел. Я читала ему каждый день в парке, описывала то, что вижу на картинках в книге, и мы вместе мечтали о далеких неведомых нам странах. Но сегодня я осознала одну вещь, а книга то закончилась. И что же нам делать? Хотя в чем тут проблема, мы всегда находим, о чем поговорить… точнее он, когда у меня нет настроения для выдумки интересных тем. Я с каждым днем узнавала о нем все больше и больше. Я не ошиблась в том, что он великолепный человек. Олег находил жизнь прекрасной даже не видя ее. Хотя мне он всегда говорил, что видит сердцем. Сегодня я решила пригласить его на море. Думаю, он будет не против. Может наконец-то, он меня поцелует… я ведь брежу этим с того момента, как мы впервые прикоснулись друг к другу, а прошла уже неделя. Я так и чувствую его губы на своем лице, его нежные руки на своем теле, которые будут изучать меня до самых мелочей… Ах, мечты! Вы так прекрасны! Я готова жить лишь в своих снах, ведь я в них счастлива. Я привычным движением взяла мобильный телефон, вошла во входящие вызовы. Он звонил последним, мы с ним часто болтаем по телефону часами. Нажимаю кнопку вызова… соединение… гудок… гудок… гудок… - Слушаю тебя, моя красавица! - как всегда бодро сказал Олег, он попросил меня поставить на мой номер другую мелодию, чтобы знать, когда я звоню. - Приветики! Я тут посмотрела… книга закончилась… Я подумала и решила… может, сходим на море? Или тебе нельзя? - Как нельзя? - искренне удивился он.- Конечно можно! Давай ближе к 7 в парке! Я так давно не был на море! Не слышал звука волн омывающих берег! Ты отлично придумала! Я чуть не лопнула от счастья после этих слов. Сегодня! Сегодня все или ничего. Правда «ничего» меня совсем не устраивало. - Хорошо! Увидимся!
Я положила трубку и окрыленная своей мечтой пошла в кухню, из которой доносился великолепный запах. Я скорее ориентировалась на него, чем на свое зрение. Мама приготовила сегодня крылышки в соевом соусе. Я них души не чаяла, и готова была слопать сразу все, что было. Мама смотрела на меня и улыбалась. - Доча! Ты последнюю неделю все время где-то летаешь! И все время куда-то уходишь… У тебя появился молодой человек? - она заговорчески мне подмигнула. Я, немного опустив глаза, кивнула головой. - Почему я до сих пор не знаю? - возмутилась она. - Ну, он не совсем мой молодой человек… мы просто общаемся… - Да что ты говоришь? А влюбилась, я смотрю, по уши! Мои щеки зарделись ярким румянцем. Влюбилась? Я? О Боже… Мама действительно права! Я в него влюбилась… В мою голову ринулись мысли недельной давности, которые навеяла мне Катька в кафе. А она еще тогда сказала, что я влюбилась. Снова сомнения! Тяжелые терзающие душу сомнения… и страх… - Мам… - начала я. - Что случилось? - она немного забеспокоилась, видя, как мое лицо четко сменяло маски настроения с влюбленной девушки на запуганную женщину. - Он слепой… и ты права… я его люблю… Она молча на меня смотрела. Я видела, как в ее голове проносились мысли, на висках пульсировала венка. Ее глаза стали непроницаемыми и смотрели куда-то сквозь меня, в пустоту. Она резко посмотрела мне в глаза и мягко сказала: - Думаю, ты понимаешь, что я как мама этого не одобряю… Но я, снова же как мама, говорю тебе, что это твой выбор… И решать тебе… Но я тебя очень прошу! Подумай хорошо! Договорились? Я просияла и накинулась на маму, обнимая ее и целуя в щеку. - Спасибо, мамочка! Ты себе не представляешь, как мне важна твоя поддержка! Я люблю тебя! Мама лишь улыбнулась в ответ и погладила меня по голове. Мой взгляд случайно упал на часы. Уже шесть! Я резко спохватилась, на лету съела одно крылышко и побежала собираться.
Я не помню, как одевалась, как сложила в пляжную сумку покрывало для нас, как долетела до парка. Вот он! Стоит возле нашей лавочки. В очках, черной футболке, подкатанных джинсах и вьетнамках. Я полетела к нему и обняла резко. - Ты на этот раз не узнал меня по шагам! - смеясь, прощебетала я. - Все просто! Ты без каблучков, но теперь, я узнаю тебя всегда! Он крепко меня обнял, и на долю секунды я ощутила внутри неведомый, бушующий огонь. Страсть! Она зажгла мою кровь, которая вскипала во мне. Олег еле заметно вздрогнул и отпустил меня. - Ну что, пошли? - Конечно! Я ухватила его под руку, и мы направились в сторону остановки. Он сложил трость, так как не нуждался в ней, я была надежной опорой. Мы шли не очень быстро, но уверенно. До моря на маршрутке 10 минут. По дороге мы рассказывали друг другу о том, как провели день. Вроде и не очень занимательная тема, но каждый слушал другого с каким-то упоением.
- Нам пора выходить! - сказала я и помогла Олегу пройти к выходу. Я собралась дать деньги, но не успела достать их из кошелька, как Олег с важным видом протянул водителю ровно три гривны и назвал остановку. Я помогла ему спуститься с маршрутки, и мы направились к морю. Как же там было красиво: близился закат, почти полный штиль и плывущие где-то в дали корабли. Я постелила покрывало и хотела помочь Олегу сесть, но он меня остановил: - Подожди! Я хочу пройти к воде и хоть ноги помочить, - улыбаясь, сказал он. Я согласилась, мы оставили обувь и вещи на покрывале и пошли к воде. Олег с таким блаженным видом вошел в воду по щиколотку, что это вызвало у меня невольный смех. - Что ты смеешься? Я уже на море не был давно! А я его обожаю! Хотя я примерно вижу свое выражение лица… И он начал смеяться вместе со мной. Мы успокоились и вышли на берег, я помогла ему сесть и сама умостилась рядом. Я старалась прижаться как можно ближе, но не на столько, чтобы дать ему что-то заподозрить. - Опиши, пожалуйста, что ты видишь… - попросил меня Олег с печалью в голосе. Мне стало его очень жаль, впервые за наше знакомство я поняла, как больно ему не видеть окружающий мир. - Мы сидим рядом с водой… да ты и сам слышишь. Солнце уже садится, оно окрасило небо в красные, розовые и сиреневые тона. Облака причудливо раскинуты по небу, а одно похоже на пушистого котенка. Недалеко от нас люди еще не ушли с пляжа… немного левее. На море, вдали стоит один корабль, но он очень большой. Видимо ждет разрешения войти в порт. В центре города начинают загораться огни. Они предвещают начало вхождения ночи в свои законные права… Примерно так… - Спасибо тебе огромное! Мне повезло, что я тебя встретил… - его лицо снова озарила лучезарная улыбка. Он сидел прямо и, казалось, что он смотрит вдаль. А я знала, он видит сердцем. Повинуясь своему желанию, я положила свою голову ему на плечо. Олег меня обнял, и мы просидели так долго, пока не стемнело. Мы слушали трио: море, его и мое сердце. Олег как-то смешно поцеловал меня в лоб, словно неумело. У меня был такой прилив нежности, что я не удержалась и прошептала: - Я тебя люблю… В ответ никаких удивленных возгласов, которых я очень боялась, в ответ лишь тихое: - Я тебя тоже люблю…
Но эти слова, произнесенные шепотом, звучали для меня как взрыв, они были как взрыв фейерверка. Примерно так можно описать тот мой всплеск эмоций. Я подняла на него глаза, он почувствовал это и повернулся ко мне. Мы были так близко, что я чувствовала его дыхание. Оно было горячее и частое. Вот и свершится моя мечта! Я сняла с него очки, и он прильнул ко мне как уставший измученный жаждой путник к прохладному водному источнику. Все как я представляла себе: его мягкие нежные губы целуют меня, его руки изучают мою тело. Сначала шея, потом плечи, талия, бедра, легкое, почти незаметно касание к груди. Я не могла описать то, что испытывала. Для меня это было впервые, неясно и непостижимо, идеально! Последние яркие касания, последние мгновения нашего поцелуя… он обнял меня, так крепко, как никогда… А я уткнулась в его шею и вдыхала его приятный аромат. Это были не духи, это был его запах, который теперь навсегда стал для меня родным.
Он почему-то резко оборвал эту идиллию, взял в руки мое лицо, повернул голову прямо на меня и спросил: - Ты уверенна? - В чем? - удивилась я. - Во всем этом! Я ведь слепой! Я не могу ничего делать, я неполноценный… инвалид! Неужели ты сможешь быть с таким, как я? В моих глазах блеснули слезы, хорошо, что он этого не видел. Я аккуратно вырвалась из его рук и поджала под себя колени. - Не молчи! - попросил Олег. - Я думала об этом… - начала я, - и я не знаю… я знаю только что люблю, и знаю, что очень боюсь… Поверь, мне ужасно стыдно за свой страх! Я уткнулась в колени и разрыдалась. Как же давно я не плакала? Год? Два? Все слезы, так бережно накопленные мной, за долю секунды пролились потоками по щекам. Он нежно обнял меня и сказал: - Я понимаю тебя! И не осуждаю… я такой же, как и ты! Не плачь… я тебя не заставляю… просто подумай хорошо и реши, а я некоторое время тебя не побеспокою…
Я прижалась к его груди, насколько у меня хватило сил, и сквозь остатки слез выдавили жалкое "Угу!". Мне так хотелось всю жизнь прожить с ним! Обнимать, целовать и часами говорить и вместе мечтать. Я резко, в полутумане, подняла голову и прильнула к его губам со всей любовью и нежностью, которая меня переполняла… Сейчас мы вместе, и даже я перестала что-либо видеть глазами, за это сейчас отвечало сердце.
О чем думал Fly, стоя тем утром в пробке под дождем, знали, наверное, только дождевые капли, покрывавшие трепетной дрожью лобовое стекло. Он сидел, откинувшись на сиденье и закрыв глаза, а за окном сигналили машины и скрипела расшатанная потоками небесной воды канатная дорожка. Скоро дождь закончится, магистрали расчистятся, и он продолжит свой путь к Меловой горе по дну давно высохшего океана. Томительные удары сердца в груди отсчитывали последние мгновенья до наступления того момента, когда его нога надавит на педаль газа, в воздух из-под колес взмоют брызги воды из растекшихся по трассе луж, и он отправится на поиски жемчужин для своей маленькой девочки.
Иногда люди возвращаются потому, что действительно не могут иначе. Каждый раз, когда она уходила, гонимая невыносимой болью, придающей ее движениям поражающую грациозность, которую вызывало отторжение металлопластического позвоночника, он надеялся, что в этот раз навсегда, но она снова возвращалась. И он знал, что это неправильно, хотя какая-то часть его знала наверняка, что по-другому быть просто не может.
Гуляя по крышам, Fly вспоминал тонкие изгибы ее ровного, как пляжный берег после отступившей волны, тела. Солоноватый привкус ее кожи, когда она падала на него перед тем, как их накрывал прибой. Мокрый песок серо-серебристого пляжа, в котором ее нога тонула по щиколотку. Она знала точное число песчинок в модели пляжа, структуру океанской воды, частоту приливов, количество звезд на небе и в подводных глубинах этой реальности. Аморфное видение пляжа, дрожащей тенью заполнившее частоту пустого канала в мгновенье перебоя. Работа циклона, который она принесла с западными ветрами. С безумной скоростью мчался Fly в потоке пульсирующего света ночного города по магистралям сети, переключаясь на логических перекрестках, когда безошибочно угодил в разрыв.
Обхватив ноги руками, сидел он на влажном песке, насквозь пропитавшем низ джинсов. Затянутый перебоем в прошившее пространство пустого эфира эфемерное видение пляжа, тогда он впервые увидел Оксану. Она шла по пляжу прямо ему навстречу, четко проводя тонкую грань между водой и сушей. Накатывающие волны разбивались о ее ноги, не смея зайти дальше. С хранящей все тайны бытия улыбкой на губах она смотрела ему в глаза так, будто эта их встреча на раскинувшемся в пустотах сети пляже была целью мироздания. Обрисованный прямыми линиями ее силуэт выделялся на фоне бесцветия бессодержательности. Ветер играл ее волосами, собирая их, а затем разбивая о лицо. Подхваченный его порывами подол платья облепил ноги, сокрушающе подчеркнув их идеальные очертания. Кем бы ни был ее создатель, он сотворил ее специально для него. Он помнил, как она включала обратную перемотку, чтобы вновь по одному пущенному по ветру над океаном оптоволоконному лепестку собрать свою красную розу. Она снова вплетала ее себе в волосы, и те озарялись красным светом выбивающихся сквозь изоляцию пучков неона.
Среди разбросанных в симуляционном пространстве пляжа образов безмолвия прогнувшейся пластины неба, серого серебра песка и приливов он в полной мере начинал ценить то незначительное, что она говорила, уткнувшись носом в его шею. И лишь время от времени, когда стелящиеся по глади океана клубы тумана редели, он различал на горизонте очертания Меловой горы. Где-то там у ее подножия начиналась страна приливов, хранящая в своих глубинах жемчужины. Свернувшийся в камни осадок со дна души в момент ее прихода в этот мир. Образовавшаяся с его отделением пустота внутри вновь и вновь гнала ее куда-то. Оглушаемая ею, как разрядом боли, проходящим насквозь ее позвоночник, она нигде не могла найти себе покоя. И она снова пускалась в свои странствия. Она мечтала о жемчужинах с глубин страны приливов. Мечтала вмонтировать их в свой позвоночник. Мечтала не уйти.
Оксана, спящая на его кровати на другом конце города за спущенным голографическим занавесом дождя: ее стройные ноги, запах волос, прикрытое складками простыни крутое бедро и полуоткрытые пухлые губы, сквозь которые в свете софитов сверкал вмонтированный в резец бриллиант. Он смотрел на таинственно проступающие на горизонте сквозь густую дымку очертания Меловой горы и думал о том, что они были единственным, что их связывало.
- Вокруг Меловой горы сегодня густой туман. - Это не туман. Наверное, опять городскую свалку палят.
Иногда люди молчат, потому что им действительно нечего сказать. В те неловкие паузы, которые возникали в их разговоре, он всегда пытался проникнуть глубже, скользя по ее прерывистому дыханию. Она всегда плакала, когда он входил в нее слишком глубоко, пытаясь осознать содержание тех двенадцати лет, которые она ожидала своего рождения. Непостижимые просторы пространства, священно хранящие таинство ее рождения, были свернуты в жемчужины, раскиданные по дну давно высохшего океана у подножия Меловой горы, где начиналась страна приливов. Ведь если две души созданы как половинки одного целого, то ее душа уже должна была где-то существовать, когда родился он. Оксана пришла в этот мир его августом, когда Солнце было во Льве. Прокрутившее целый зодиакальный цикл колесо сансары вновь соединило их души под покровительством общего знака восточного гороскопа только двенадцать долгих лет спустя. Двенадцать лет Fly ходил по земле без нее.
Он часто задумывался о тех пространствах, где все эти годы находилась ее душа. И, кажется, сегодня ночью он почувствовал в ней эти пространства. Оксана медленно снимала зеркальные очки, обнажая покрытые тонкой оболочкой горного хрусталя бирюзовые глаза. Что-то внутри него вздрагивало, пробегая по телу волной возбуждения. Безумный водоворот страсти, разворачивающийся над пропастью, захватывал его с головой, затягивая в непостижимые глубины ее сущности. На той ее глубине, на которой он уплотнился в ней сегодня, он коснулся пучка нервных волокон, выбившегося из трещины на позвоночнике. Вся та информация, которая хранилась в ней: он получил навалом ее в необработанном виде немыслимой концентрации. Всматриваясь ничего не видящими от слез глазами в наэлектризованное пространство содержательной пустоты, внутри нее он пережил череду видений, перенасытивших миг усиленным до немыслимости стремительным напором. Каждое из ее воспоминаний прошибало его насквозь веерообразно раскрывающимся в памяти спектром ощущений. …Безоблачное небо над родным двориком, оставляющий ссадины пыльный серый асфальт… …Теплая августовская ночь, Земля, входящая в метеоритный поток, звездопад… …Открытое настежь окно спальни, проникающие сквозь которые порывы ветра трепали занавеску… …Шелест листвы лениво покачивающегося за окном старого дерева… …Скользкая после дождя крыша дома, с которой открывался вид на мокрые серые гаражи и проступающий на горизонте силуэт Меловой горы… …Первые шрамы… …Первые прирученные вольты… …Стелящиеся по округе клубы едкого дыма, когда вечером опять палили городскую свалку… …И где-то там на мотоцикле разбивается его лучший друг…
За окном начался дождь. В тишине пустой комнаты было слышно, как его капли разбивались о стекло, сбегая вниз потоками воды. Он вздрогнул, когда Оксана случайно во сне произнесла его имя, и нежно прижал ее к своей груди. Пространства, в которых ее душа дожидалась своего воплощения эти двенадцать лет… он. Она была в нем все эти годы, сохраняя в себе все его воспоминания каждый год, каждый день, ежечасно, ежеминутно, ежесекундно. Он подумал, что утром она снова навсегда уйдет, и он снова будет ждать ее возвращения. Он встал с кровати и направился к двери, собирая в темноте разбросанную одежду. Он не мог дать ей уйти. Только лишь на поясе звонко защелкнется брелок с ключами от машины, он отправится на поиски жемчужин для своей маленькой девочки по дну давно высохшего океана.
Моему герою посвящается… Со всей своей львиной нежностью...
Оксана Волковницкая
Ты дал мне надежду. Ты держал меня за руку и смотрел мне в глаза. В этих глазах я видела смелость. Эти карие, темно карие глаза говорили мне о любви. Твоя улыбка, такая милая и родная, напоминала мне о том, что я не сплю. Твой голос сливался с шумом беспокойного моря. Твой запах напоминал мне запах утренних цветов. Ты весь такой прекрасный и замечательный. Ты обещал быть со мной…
Мы брели по ночному пляжу. Ветер сбивал нас с ног. Ты меня согрел своей любовью. И я могла все. Все невозможное. Во мне появились силы. Я могла обнять весь мир руками.
А звезд на небе становилось все больше. Ты подарил мне звезду и сказал, что она будет вечно со мной.
Ты был вольный ветер. Но меня любил. Я это видела. Ты был таким неизвестным, таким непонятным. Но никто тебя не понимал, как я. И ты это знал.
Я знала, что когда-нибудь ты молча уйдешь, уйдешь из моей жизни. Но почему-то ты обещал быть со мной. И мы оба знали, что так не будет.
Мы познакомились на ночном пляже, когда не тебе, не мне не спалось. Ты был очень молчалив. Ты улыбался и смотрел на меня своими необъятными карими глазами.
Мы расстались на ночном пляже. Ты смотрел сквозь меня. Ты молчал. Ты глянул на звезду и сказал: Она вернулась за мной…
Одиночество... Чувство, что тебя нет. Вокруг люди. Они смеются, плачут, ищут, находят, живут, умирают. А Я? ищу лишь путь к ним, к людям, что бы избавиться от этого гнетущего чувства.
Вот идет человек. Я его знаю уже много лет. Я сейчас подойду к нему и расскажу всё.
Расскажу про боль, про жизнь, про себя, про одиночество... А вдруг он не поймет, не поверит, скажет: "Посмотри вокруг! У тебя ведь столько друзей". И не узнает он, что в этом мире я одна. Что никто не знает меня, моих чувств, моей души.
Человек уже совсем близко. Надо подойти рассказать, объяснить, избавиться от этого чувства. Ну вот он! совсем близко! Подойди к нему...
Он ушел, а я осталась в своем неразделенном одиночестве...
Я должна найти выход. Помогите мне...
В душе дождь, в глазах улыбка; В сердце буря, на лице покой; И никто не узнает, какая пытка, Всю жизнь перед всеми быть такой.
Рука автоматически выводила эти строчки, при этом Она не могла дописать или вычеркнуть эти строки. Эти четыре строки заключали всю её жизнь, в них отражались её чувства, страдания. И, наверное, дописав их, она сможет обрести то, что давно потеряла и не может найти…
Глава 1.
Начался ещё один день. Она встала, как обычно. В её глазах не было никаких чувств. Это утро не принесло ни радости, ни печали. У неё было ощущение, что она не живёт, а существует. Она устало встала и посмотрела в зеркало. Из него на неё смотрела симпатичная девушка, которая могла бы пользоваться успехом. Но она им не пользовалась. Парней от неё отталкивало её, как им казалось, гордость, строгость, правильность. А на самом деле, наверное, её какое-то безразличие, равнодушие.
Она в это утро задержался около зеркала. Сначала Она, кинув безразлично взгляд на своё отражения, автоматично поправила то, что ей не понравилось или не вписывалось в её придуманный образ. И вдруг ей захотелось понять, красивая она или нет. В поисках ответа на этот вопрос в её почти чёрных больших глазах на несколько секунд загорелись волшебные огоньки, которые превратили симпатичную девушку просто в красавицу. Но эти чудесные огоньки погасли так же быстро, как и появились, оставив после себя какую-то непостижимую пустоту...
Она оделась и вышла из дому. Посмотрела на солнце, которое нежно и в то же время ярко светило на чистом голубом небе. Солнце, которое придавало силы, красок нашей жизни. Но для неё это было просто явление, которое вызывало неудобство, ведь приходилось прятаться от этого буйства красок, чтобы не чувствовать свою боль - своё одиночество.
Одиночество. Это слово для неё стало роковым. Только недавно она поняла всю жестокость его значения. С детства она знала любовь и ласку. У неё была замечательная семья, любящие родители, которые всю жизнь старались сделать её жизнь счастливой. Она никогда не знала особых проблем. Она училась в престижном заведении. Её любили, ненавидели, не замечали, знали, ценили... А у неё возникло чувство пустоты. Ей всегда чего-то не хватало. И стараясь избавиться от этой пустоты. Она менялась, становилась такой, какой её хотели видеть окружающие люди. Постепенно Она потеряла себя, а пустота уже почти заполнила всё. Она не давала её дышать, любить, жить. Вскоре Она нашла название своей "болезни" - это было одиночество- пустота никем не разделённая. А это ласковое, нежное, яркое солнце только подчёркивало и усиливало её боль...
И вдруг её из этого круговорота мыслей вырвала капелька дождя. Казалось, что небо услышало её боль, её немой крик души. Капельки дождя нежно, осторожно, как бы оберегая её, защищая, падали на неё, смывая тревожные мысли. Сопровождаемая своим "невидимым плачущим другом", Она отправилась в место, полное людей, стремящихся к чему-то, ищущих путь к счастью. Там Она жила другой жизнью, жизнью без чувств, эмоций. Она была окружена людьми. Она помогала им, выслушивала их и давала советы, искала вместе с ними решения их проблем, даже не вникая в их суть. Она смеялась, злилась, радовалась, грустила, при этом ничего не чувствовала.
Она шла по коридору вместе с "подругой", выслушивая очередную проблему, как вдруг ей показалось, что сейчас Она сможет рассказать всё, что чувствует, что переживает. Она сможет поделиться со своей проблемой, своими чувствами, мыслями, как это делают все её окружающие люди. Подождав пока "подруга" закончит свою историю, Она начала свою исповедь:
- Ты никогда не чувствовала себе одинокой? Потерянной? У тебя не было такого ощущения, что тебе нет места в этом мире? - Она уже готова была открыть свою душу. Как вдруг её глаза встретились с глазами "подруги". В них она прочла удивление, смешанное с непониманием. Сердце её сжалось, а перед глазами промелькнула чёрная тень, спрятав мир от неё и оставив только одиночество, которое смеялось над ней...
По её щеке начала скатываться слеза, одна единственная. Она обжигала ей лицо, в то же время оставляя кровавый след на её сердце. К ней на минуту вернулось сознание, восприятие окружающего мира: она вспомнила, что до сих пор находиться в месте скопления бездушных людей, которые не понимают её и никогда не поймут. Собрав все свои силы, Она выбежала оттуда.
Не разбирая путь, Она бежала, пытаясь убежать от самой себя. Но от себя не убежишь, поэтому ближайшая свободная скамейка стала её спасением, убежищем. Истощенная физически, а ещё больше морально, она не сел, а упала на скамейку. Её лицо утратило все краски. Она была похожа на безжизненную фарфоровую куклу, с которой долго играли, а когда она сломалась, её выкинули или заменили. И сейчас эта когда-то дорогая, а сейчас брошенная «кукла» лежит на том месте, где её оставили, и ждёт человека, которому она нужна. Смотря на неё, казалось, что она утеряла всю способность чувствовать. Как вдруг из её груди вырвались рыдания. Появившиеся слёзы уже не обжигали, они смывали боль. Казалось, прошла вечность, а Она всё ещё плакала. Она так давно не плакала. Наверное, с того дня, с той попытки, которая изменила её жизнь.